Глава 8
– Добро пожаловать домой! – приветствовал меня, уставшего после перелета из Бангалора, Махаван даса на выходе из нового блестящего терминала аэропорта Нью-Дели. Махаван (ему нет еще тридцати) – мой русский ученик и секретарь в путешествиях по Индии. Он брахмачари, носит шафран, бреет голову и забивает свою сумку новейшими гаджетами – сотовыми телефонами, iPad-ами, наушниками и зарядными устройствами.
– Мы пока еще не дома, – ответил я. – Хотелось бы, а до Вриндавана еще добрых три часа пути.
– Тогда поспешим, – сказал он. – Машина уже ждет.
Мы пробирались через толчею входящих и выходящих из терминала людей, как вдруг Махаван заметил в толпе пожилого мужчину в перепачканных одеждах винного оттенка.
– Гурудева, взгляните на того человека. Кажется, он просит о помощи. Должно быть, нищий?
– Он не нищий, – ответил я. – Он монах-буддист из Тибета. Просить подаяние – часть их традиции. Это помогает монахам развивать смирение.
– А чашки-то для милостыни у него нет. И похоже, он в отчаянии.
Ему никто ничего не подавал. Пока мы смотрели, мальчишка-подросток оттолкнул его в сторону. Монах, прикрыв лицо рукой, опустился на скамью. Секунду спустя мимо проследовала состоятельная пара, и он, поднявшись, направился к ним, но и они его проигнорировали. Он пробовал было настаивать – мужчина прикрикнул на него. Монах выглядел расстроенным. Он вернулся, сел на скамью и устремил взгляд прямо перед собой, будто в медитации. Вид у него был запачканный, однако, казалось, что он сияет.
Я был потрясен тем, как люди обходились с ним. Чувствуя, что мой долг – помочь ему, я направился прямиком к его скамье. Лишь только заметив меня, монах, вскочив, поспешил ко мне и ухватил за рукав.
– Пожалуйста, позвольте немного побыть с вами, – произнес он по-английски. – Мне нужно прибежище духовных лиц.
– Конечно, – ответил я. – Почему бы нам не присесть?
– Есть ли у вас время? – тихо спросил он.
– Для таких, как вы, у меня есть все время мира, – сказал я. Мы прошли к той скамье, на которой он сидел. Он все еще удерживал меня за рукав.
– Вы голодны? – спросил я. – Могу ли я вас чем-нибудь угостить?
– Спасибо, нет, – отвечал он. – Я не голоден.
– Вы потерялись? – расспрашивал я. – Может быть, помочь вам добраться до вашего места назначения?
– Подождите минуту, – ответил он и, выпрямив спину и закрыв глаза, принял медитативную позу. Медленно вдыхая и выдыхая, он стал невозмутим, спокоен и собран.
«Как, ради всего святого, он сумел настолько быстро успокоиться после столь дурного обращения?» – изумлялся я. Минута прошла, и я почувствовал, что волна умиротворения накрыла и меня. Наконец он открыл глаза. Смотря не прямо на меня, а куда-то вдаль, он поведал мне свою историю.
– Меня зовут Церинг Лама, – сказал он. – Приехал я из монастыря Сэра, Лхаса, Тибет. Жил там с пятилетнего возраста.
– Ого! – сказал я. – Сколько же вам сейчас?
– Мне семьдесят.
– А какое служение было у вас в монастыре?
– Изучать писания, – ответил он. – Мне с детства преподавали учение Ламы Цонг-кхалпы, который жил в четырнадцатом веке. Он основатель школы Гелуг-па, которой я принадлежу, и высокочтимый учитель буддистских писаний. Дебаты по писаниям – мое основное служение. Это неотъемлемая часть нашей традиции.
– Встреча со столь сведущим ученым для меня большая честь, – проговорил я. – Сожалею, что видел, как люди вели себя с вами сегодня.
Он покачал головой, как если бы дурное обращение не имело к нему никакого отношения, а может быть, чтобы пропустить мою похвалу.
– Я всю жизнь мечтал побывать в Бодх Гайе, – продолжал он. – Это место, где Будда достиг просветления. Это здесь, в Индии, штат Бихар. Несколько месяцев тому назад я попрощался со своими любимыми учениками и в одиночку, пешком отправился в Бодх Гайу.
Я подумал, сколько же сотен или даже тысяч учеников должно было быть у такого человека. Он продолжал:
– Когда я добрался сюда, в Дели двое мужчин предложили мне остановиться на ночь в их доме. Уставший после месяцев путешествий, я принял их приглашение. Вечером они меня накормили и напоили каким-то чаем. Следующее, что я помню – как я очнулся на тротуаре делийских трущоб. Наверное, в чай был подмешан какой-то препарат, потому я и потерял сознание. Я обнаружил, что они украли у меня все, что было: одежду, паспорт, конечно же, деньги и даже освященные четки для молитв. Я копил деньги на это паломничество в Бодх Гайу с самого детства, и вдруг оказалось, что я не могу совершить его. Теперь у меня ничего нет. Я в этом аэропорту уже три дня, прошу милостыню, чтобы завершить путешествие. Никто не подал мне ни единой рупии, скорее всего, оттого что я весь перепачкан и помят.
Я взял его за руку и сказал:
– Я вам помогу.
– Нет-нет, – отвечал он, – от такого святого человека, как вы, я не возьму деньги.
– Да всё в порядке, – сказал я. – Я еще не святой. Я стараюсь, но в действительности, я только начинающий. Мне еще предстоит долгий путь. Уверяю вас, можете смело принять от меня немного денег.
– То, что вы с таким смирением произнесли – не правда, – сдержанно сказал он. – Я изучил ваше лицо. Я вижу ваше истинное «я» через ваши глаза.
– Вы можете меня видеть сквозь мои глаза? – переспросил я.
– Да, – отозвался он. – Я научился этому от наших тибетских учителей.
Он пристально посмотрел мне прямо в глаза. Мне стало неудобно, и я отвел взгляд, но он ухватил меня за подбородок и повернул мою голову обратно к себе, внимательно изучая мое лицо. У его маленькой руки была неслабая хватка.
Я также взглянул на его лицо. Темно-карие глаза смотрели на меня из-под раскосых, как на тибетских изображениях, и приподнятых внешними уголками век. У него был маленький плоский нос, а тонкие губы, хотя и были твердо сомкнуты, казалось, еле заметно улыбались. Он явно не брился несколько дней, на золотистой коже было несколько маленьких рубцов. Казалось, от него исходит сияние, которое я скорее чувствовал, чем видел, и легкий острый аромат тибетских благовоний еще витал вокруг запачканного и потертого в путешествии одеяния. Хотя он едва ли доставал головой мне до носа, было чувство, что я стою перед кем-то огромным, могучим, кем-то, кто может сбить меня одним щелчком пальца.
Через несколько минут он заговорил.
– Ты хорошо служишь своему учителю в этой жизни.
– Что ж, выполняю кое-какое служение, – сказал я. – Говорю же, я стараюсь, однако…
– Ты распространяешь его славу посредством письменного слова, посредством речи и посредством праздников, которые ты проводишь в дальних землях.
«Дальних землях? – изумился я про себя. – Откуда тибетский монах может знать о фестивалях в Польше?»
– Однако в прошлом году твое служение было прервано болезнью, – сказал он.
– Ну да. Боролся с раком и…
– В марте, – сказал он.
У меня перехватило дыхание.
– Да, – сказал я. – Да. Вы совершенно правы. Это было в марте прошлого года.
– И впереди еще болезни, – сказал он.
– О… правда? – произнес я и услышал разочарование в собственном голосе.
– Не беспокойся, – сказал он. – Я тебе помогу.
Поднявшись со скамьи, он сел на полу в полную йоговскую асану. Снова закрыл глаза и, казалось, тут же переместился на иной уровень. Через несколько минут брови его из-за силы медитации сошлись, а губы задвигались, так как он читал мантры на тибетском.
Люди останавливались посмотреть на необычную картину: на скамье сидит санньяси, а буддистский монах медитирует около него на полу. Они поглядывали на меня, будто ожидая объяснений – у меня их не было. Я просто сидел молча, а он предлагал молитвы ради моего блага.
Двадцать минут спустя он открыл глаза и повернулся ко мне.
– Я убрал препятствия, – сказал он. – Ты проживешь долгую жизнь в служении своему учителю.
– Надо же, – сказал я. – Большое спасибо.
Я поднялся и помог ему вернуться на скамью.
– Сострадание – суть учения Будды, – сказал он.
– Я знаю, – сказал я. – Только вот почему вы так добры ко мне, незнакомцу?
– Мы не незнакомцы, – отвечал он. – Я возвращаю благо, оказанное тобою мне несколько жизней тому назад.
Я почувствовал, как волосы у меня на руках встают дыбом.
– Вы имеете в виду… хотите сказать, что мы встречались в прошлом…?
– Некоторые вещи лучше оставлять невысказанными, – отозвался он. – И мне нужно идти. Надо постараться исполнить свою мечту.
– Постойте, – сказал я. – Подождите минуту. Я хочу вам помочь.
– Нет, – сказал он. – Я ведь уже сказал, что не приму от тебя деньги. Ты используешь их, помогая людям, которым не так повезло, как тебе.
– Но подождите, – сказал я. – Откуда вам известно, как я использую деньги? Мы только что встретились.
– Я ведь говорю: глаза являют свет души.
Он повернулся и зашагал к терминалу.
– Нет! – я догнал его. – Я не позволю этим людям снова дурно обращаться с вами. Возьмите, пожалуйста, пожертвование. Здесь хватит, чтобы добраться до Бодх-Гайи и вернуться в Тибет поездом.
Я затолкал ему в руку несколько купюр.
Он долго смотрел на деньги. Когда он поднял взгляд, глаза его были влажны.
– Я приму твою доброту, – медленно сказал он. – И я тебя не забуду.
Он опять стал уходить, а потом остановился и повернулся.
– Мы не встретимся более в этой жизни, – произнес он. – Но я оставлю тебе особенный подарок в монастыре в Лхасе. Приедешь туда – назови мое имя. Монахи тебя проведут.
Он достал клочок бумаги из рукава своих одежд и написал адрес монастыря. У меня мурашки пошли по коже.
– Пообещай, что приедешь, – сказал он. – То, что я оставлю для тебя, будет большим подспорьем в служении твоему учителю.
– Вы говорите о деньгах? – спрашиваю.
– О нет, – отвечает он. – Ничего подобного. Это не купишь ни за какие деньги. Ты не будешь разочарован.
С этими словами он исчез в переполненной станции метро.
Я обернулся к Махавану.
– Что это сейчас было? Это сон?
– Нет, – сказал он с тем же, что у меня, потрясенным видом. – Я все это видел собственными глазами. Вы действительно поедете в Лхасу?
– Конечно, поеду, – отвечал я. – Всегда хотел побывать в Тибете. Теперь есть отличный повод – усилить служение моему духовному учителю, Шриле Прабхупаде.
– А можно мне поехать с вами? – спросил Махаван.
– Ты должен поехать, – сказал я. – Чтобы, когда мы найдем то, что оставил нам монах, подтвердить мне, что это не сон. И чтобы убедиться, что служение великой душе никогда не бывает напрасным.
********************
«Встать на путь освобождения из материального плена можно, только служа великим душам, достигшим духовного совершенства. К ним относятся имперсоналисты и преданные Господа. Хочет ли кто слиться с бытием Господа, или желает общаться с Самим Богом, он должен служить махатмам. Перед теми, кто не заинтересован в этом, кто общается с людьми, привязанными к женщинам и сексу, открывается прямая дорога в ад. Махатмы не видят разницы между живыми существами и равно расположены ко всем. Они умиротворены и целиком отдают себя преданному служению. Свободные от гнева, они заботятся о благе каждого и никогда не поступают неправедно. Такие люди известны как махатмы».
[ Шримад-Бхагаватам 5.5.2 ]
We are delighted to announce the release of the new publication, Sri Laghu-Bhagavatamrta of Srila Rupa Goswami.
Japathon-Congregational Mantra Meditation
Maha Cleanup & Temple Decoration in Preparation for Gaura Purnima
Monthly sankirtan Festival(MSF)
Fasting For Amalaki Ekadasi
Appearance of Lord Caitaniya(Fasting till Moonrise)
Nutritional Consultation
Sunday School
By Nagaraja Dasa
By Omkara devi dasi
By Chandan Bhatia
